РАССКАЗЫВАЮТ ЗАЩИТНИКИ МОСКВЫ
Святая земля командира Думчева
Житель Силино, 94-летний ветеран Василий Думчев из села Чекряк Болховского района перебрался год назад в новый дом, построенный сыном Александром, вернувшимся из столицы на свою малую родину.
Вероятно, Думчевы после долгого оттока населения вернулись в село и первыми построились не случайно. Ведь супруга ветерана состояла в родстве и доводилась крестницей священнику Георгию Спас-Чекрякскому, который служил в Чекряке в начале ХХ века и прославлен в сонме святых.
Дом Думчевых — третья новостройка в отдаленном болховском селе. Несколькими годами ранее возведены часовня на месте, где подняли мощи святого Георгия Спас-Чекрякского, и купель над его источником.
Великая сила молитвы батюшки Георгия в дореволюционные годы прошлого века объединила вокруг чекрякского храма всю Россию. В нынешнем веке с возвращением его памяти в Чекряк люди вновь приезжают со всей страны.
А теперь семьёй батюшкиной крестницы и дом возведён. Отец Георгий смотрит с икон и фотографий в каждой его комнате. Батюшку, по воспоминаниям современников, отличала великая забота о своих духовных чадах. И уж не небесные ли молитвы отца Георгия сберегли для крестницы на дорогах войны приглянувшегося ей однокурсника Василия Думчева.
Двадцатилетний Василий ушёл на фронт сразу с выпускного вечера. 21 июня 1941 года дипломированные педагоги Мария и Василий мечтали, как будут вместе работать, учить детей: он — истории, она — немецкому. Василий твёрдо пообещал невесте выучить иностранный, ведь она настырно требовала, чтобы он знал её предмет. Да еще и назубок.
Но завтра была война, и разведчик Василий Думчев совершенствовал иностранный язык уже в немецком тылу. Основная задача его подразделения была разузнавать местоположение немецких отрядов. Однажды им не удалось перейти линию фронта. Из окружения уходили с боем. В страхе попасть в плен командиры срывали знаки отличия. Все уничтожали документы. Но не Думчев. Он свои красноармейскую книжку и партбилет надежно спрятал и сберёг.
— Верил, выйдем к своим, — твёрдым голосом говорит ветеран. — Когда вышли, «особисты» среди окруженцев с пристрастием выявляли дезертиров, трусов и паникёров, бежавших с поля боя. К Василию Думчеву, знатоку немецкого, вопросов было больше всего. Но молодой разведчик представил тщательно сохраненные документы. Находчивость и верность долгу бойца была оценена «особистами» и Думчева отправили учиться в школу младших командиров. Выпускник вернулся в разведку уже в звании младшего лейтенанта и был назначен политруком взвода. И снова начались переходы через линию фронта за сведениями о противнике, за немецкими «языками». Вся разведдеятельность Василия Думчева прошла на Брянском фронте. Почти дома, где ждала его Маша.
— Я верил, что встретимся, — взволнованно произносит старый боец.
В мае 1943 года уже опытного командира Думчева направляют учиться в военное училище Златоуста по профилю «командир пулемётного взвода». Однако взвод лейтенанта Думчева вошёл в 1945 г., в Берлин, в составе 1‑го Белорусского фронта без командира. Израненный 24‑летний командир, на гимнастёрке которого светились ордена Красной Звезды и Отечественной войны 2‑й степени, пришёл к рейхстагу через месяц после Победы, выписавшись из госпиталя.
— Давайте расскажу о самой редкой награде, которая искала меня больше 20 лет, — ветеран свою наградную коллекцию прикрывает домашним альбомом. На одной из фотографий — аккордеон.
Инструментом старшего лейтенанта Думчева наградили уже после войны за подготовку военных кадров и высокий моральный дух в доверенных подразделениях.
— Так началась моя педагогическая работа, — вспоминает Василий Кондратьевич. — Молодые командиры с жадностью впитывали знания. А в короткие минуты отдыха мы порой пели под мой аккомпанемент.
Трофейные гармонь и баян прошли с командиром практически всю войну.
— В разведке добыл, — вспоминает ветеран. — Верил, что буду играть.
Все инструменты до сих пор исправно служат. Аккордеон у внука, а гармонь с баяном у ветерана. Двухлетний правнучек полюбил их слушать и сам тянется кнопочки перебирать.
Из Берлина старший лейтенант Василий Кондратьевич приехал домой в 1947 году, чтобы сыграть свадьбу с Машей, а через год , в 1948 году вернулся на родину совсем.
С супругой они всю жизнь работали в Спас-Чекрякской школе, основанной святым батюшкой Георгием.
— Я как старый разведчик передаю ценные сведения: Чекряк жив, строится, ждёт своих детей на своей святой земле, — говорит ветеран Василий Думчев,- командир не только по военной службе, но и по духу. Настоящий командир!
Мы искренне желаем Василию Кондратьевичу здоровья, тепла и заботы близких, радостной встречи приближающегося юбилея в июле.
Военный путь В.Думчева, 21.07.1921гр, в годы ВОВ:
- 1941г.- рядовой разведки 121 стрелковой дивизии 383 стрелкового полка 13ой армии Брянского фронта;
- 1943г.- Златоустовское военное пехотное училище;
- 1943-1944гг - участник Орловско-Курских сражений;
- 1944-1945гг- участник сражений за освобождение Белоруссии и Польши;
- 1945г - участник операции по взятию Берлина, ранение;
- 1945-1948г – участник обеспечения безопасности на территорий братских народов при восстановлении народного хозяйства
Награды: Орден «Красной Звезды»; Орден «Отечественной войны 2‑й степени»; медаль «За взятие Берлина»; медаль «За Победу над Германией»; юбилейные медали.
«Мне всегда снился белый хлеб….»
Война – слово, которое не все могут произнести. Боль, страх, голод – всё это пришлось пережить нашим ветеранам. Сегодня, наша история о прекрасной женщине Раисе Григорьевне Евсеенко, сейчас ей уже 89 лет.
Награждена медалями: «Ударник коммунистического труда», «За оборону Москвы»
«За доблестный труд», а также фотография Раисы Григорьевны висела на доске почёта.
Окончила я 7 классов, когда началась война, мне было только 14 лет, в августе исполнилось 15. Мы жили дружной семьей – мама, я, 2 сестры и брат. Тяжело, конечно, жили, что тут скажешь. В общей квартире было 6 комнат, но жили мы, как одна семья.
В сентябре школы не работали. И мы ходили на курсы машинописи в типографию. В октябре нас направили на окопы, был очень жаркий день. Тогда у нас в доме была женщина молодая, толи медсестра, толи врач, преподавала нам с подружкой курсы санитаров для того, чтобы мы могли дежурить по ночам на крышах дома. Один раз к нам попала зажигалка, все бросились засыпать песком, потому что водой нельзя было, а потом мы спускались в бомбоубежище.
Смотрели, как чувствовали себя военные, ходили в госпиталь, привозили раненых. Я тогда на большой Ордынке жила, а это большая Серпуховская, там где-то госпиталь был, мы раненым письма писали, помогали, как могли.
Страдали, я помню, от голода. Вот, ложимся мы спать, и постоянно снится белый хлеб. Сейчас, наверно, из-за нехватки в то время у нас в доме всегда теперь есть хлеб. Посылали нас на картошку. Жили как все, трудились. Выбора другого у нас и не было. В колхоз направляли, всегда голодные были. В молодости, конечно, всё даётся куда легче, чем в более зрелом возрасте. У нас тогда буржуйка была, в ней мама из листочков разжигала и варила картошку, но нам не разрешала готовить, мы бы просто не смогли.
Когда отогнали от Москвы, пошла в военкомат, на фронт проситься, а меня посадили печатать списки в военкомате. Направили на курсы метеорологов, пришлось работать там, параллельно ходили в госпиталь, посещали раненых.
К концу войны надо было учиться и специальность приобретать другую. Решила пойти в министерство строительных материалов и устроилась там секретарём. Потом пошла в Техникум на экономиста, постепенно шла по жизни.
С работы я ушла в 83 году, потому что дочка родила, и надо было помогать. Меня с работы отпускать не хотели, даже зарплату прибавляли каждый месяц, но уходить надо было. В 58 лет я ушла на пенсию, и непрерывный стаж у меня получился - 40 лет.
А ещё помню, у нас дом был 6-этажный буквой «П», зимой горки лепили, а летом песни пели, разговаривали. В доме управления, в подвале был свой клуб, там мы ставили постановки. Я помню, была актриса Барская, она на пенсии была и занималась с нами. Ставили спектакли, а в праздники собирались все вместе. У нас был большой дом, и мы все играли в лапту, в волейбол, в салочки.
Любила я в детстве театр, просто обожала. В то время театр был дешёвый, но достать билеты было тяжело. Ходили на Лемешева, Козловского, любила оперетту. Я думала, выйду на пенсию и буду ходить в музеи и театры, но не получилось, сейчас очень дорого всё.
Ходила на спортивную гимнастику в доме офицеров. Любила коньки очень, поэтому брала их с собой в школу и с последнего урока сбегала на каток, потому что каток до 10 вечера работал (смеётся).
Война осталась в сердце у каждого, нелегкие времена. Помнить каждую брошенную гранату, страх за то, что будет завтра. Но, слава Богу, это кончилось, и началась эпоха нового времени. Сейчас наши дети могут спать спокойно и быть уверенны в завтрашнем дне.
Я благодарна жизни, что смогла не только помочь нашим военным, но и увидеть нынешний мир своими глазами.
Москву бомбили без объявления войны
Самое страшное, что может случиться в любой стране, в любом государстве – это война. Но если эта война все же случилась, то рассказать обо всех ее ужасах и лишениях могут только те, кто видел ее своими глазами. Те, на чьих глазах горел родной город, умирали от голода, переохлаждения и болезней близкие люди, соседи, коллеги и просто земляки.
Мы продолжаем серию публикаций о людях, державших оборону Москвы. Эти люди не бросили свой город, чтобы уехать в тыл. Ведь, Москва не смогла бы отступить вместе с ними. Города не отступают. Они падают там, где стоят…
Галине Михайловне Цырш сегодня 87 лет. Награждена медалями: «За оборону Москвы», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «В память 850-летия Москвы», «Ветеран труда», юбилейными медалями 50-, 60-, 65-, «70 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.». Имеет звание «Почетный ветеран города Москвы».
Я родилась и выросла в Москве. В нашей семье было 4 детей. В 41-м году старшему брату было 15 лет, мне – 13, сестре – 5, а самый младший брат только родился. В то страшное лето мы с братом отдыхали в пионерском лагере под Смоленском, во 2-ю смену. 22 июня на линейке нам объявили, что Германия без объявления войны напала на нашу Родину. Флаг в лагере был спущен. Пока ждали, когда за нами приедут машины из Москвы, нас начали обучать военному делу. Учили собирать и разбирать винтовку и стрелять из нее в тире, ползать по-пластунски. Показывали, как оказывать первую помощь пострадавшим. В случае нападения на нас, нам велели держаться группами и быть осторожными.
Когда машины приехали за нами, они остановились в 20 км от нас. До них мы добирались с большим трудом, потому что на дорогах была неразбериха: пробки из машин и лошадей, бежали люди, передислоцировались военные.
Сначала нас везли на подводах, затем мы пошли пешком. Ночевали во дворе дома. Нам дали пожевать хлеба и выпить немного воды. Спали мы прямо на асфальте. Когда нас наконец-то довезли до Москвы (до школы Зои и Александра Космодемьянских), родители встретили нас со слезами на глазах. На следующий день нас, детей, отправили на дачу к бабушке в Фирсановку. И следующей же ночью был первый налет немецких самолетов на Москву. Это случилось под утро – с черными крестами они летели очень низко, их была целая туча. Стоял страшный гул. Я и сейчас хорошо его помню и слышу… Нам было страшно, больно и обидно. Бомбили Москву! Потом было огромное зарево огня и дыма над Москвой. Наш город горел! Бабушка причитала: «Дети, молитесь! Родители сгорели! И Москва сгорела…» Но утром родители приехали. Как с того света. Мы очень обрадовались!
Мама не работала, так как воспитывала нас, четверых детей. Отец ушел на фронт. Он стал командиром зенитной батареи. Каждый час по радио звучала воздушная тревога, Москву постоянно бомбили. Стекла на окнах мы заклеивали полосками газет, так как от бомбежки стекла постоянно дребезжали и могли разбиться. Вечером электричество отключали совсем, чтобы в темноте фашистским самолетам было трудно ориентироваться. В небо над центром Москвы поднимались аэростаты тоже для защиты от самолетов и бомбежек.
Были введены продуктовые карточки, за хлебом стояли большие очереди. Стало холодно и голодно. Я сразу как-то повзрослела. В то время я перешла в 6-й класс. Два раза в год мы со школой ездили на месяц в колхоз и совхоз на прополку и уборку урожая. Жили в деревенских домах, еды не было, и мы ели лебеду, крапиву, очистки от картошки (если кто-то их даст).
Я начала подрабатывать. Ездила в Подмосковье на поля, а платили собранными овощами. Был такой случай. Однажды мы с подругой поехали на уборку картошки. Условия такие: 10 мешков соберешь – 1 берешь себе. По окончании уборки нам выдали нашу «зарплату», и мы поехали домой. За плечами 10 кг картошки, а сил-то нет, устали… Не помню, как дошла до калитки дома, споткнулась и упала, а тяжелый рюкзак придавил меня так, что я и слова крикнуть не могу. Хорошо, что мама как раз вышла и заметила, что кто-то у калитки копошится. Сняла она с меня рюкзак и довела до дома. Ноги у меня тряслись, сил совсем не было. Но зато потом как наварили картошки в мундире, а она рассыпчатая, кружочками, сели всей семьей вокруг стола: брат, мама, сестра и я, а маленький братишка спал. Ему исполнился 1 год. А я была такая счастливая и гордая, что всех накормила. Тогда я поняла, что теперь я – ответственная за семью.
Когда я училась в 6 классе, классный руководитель Анна Ивановна организовала кружок «Умелые руки» - «Все для фронта, все для Победы!». На занятиях мы научились вязать крючком шарфы, безрукавки… Потом учительница отправляла наши поделки в посылках на фронт. Мы были очень горды, что хоть немного согревали души наших защитников – защитников нашей Родины. В посылки мы клали записки с именами авторов работ и с пожеланиями скорой Победы.
7 класс я не закончила, у меня стало плохо с памятью. Пошла работать в сельскохозяйственную академию имени К.А. Тимирязева рабочей на плодоовощную станцию. Трудилась за рабочую карточку на продукты. Затем поступила по приглашению в ремесленное училище № 72 при машиностроительном заводе недалеко у Савеловского вокзала, стала учиться токарному делу, так как в городе не хватало токарей. Нам выдали бушлат, шинель, туфли, платья, берет и многое другое. Это была огромная радость. Ведь тогда покупать даже необходимую одежду было негде и не на что.
Получила профессию токаря 4-го разряда, работала на токарном станке. Когда увидела в газете фотографию девочки в ремесленной форме, стоявшей на ящике и работавшей на токарном станке, подумала: «Это же я! Это мое фото!»
В ремесленном училище нас также обучали и военному делу. У нас была строевая подготовка (ходили строевым шагом), учили собирать и разбирать винтовку и стрелять из нее в тире, пользоваться противогазом, оказывать первую помощь раненным, обезвреживать зажигательные бомбы.
Во время налетов на Москву немецких самолетов и бомбежек, мы сначала прятались в бомбоубежище. Потом уже привыкли к бомбежкам и при объявлении воздушной тревоги, мы с братом поднимались на крышу нашего одноэтажного деревянного дома и следили, чтобы в наш дом не попала «зажигалка». У нас стояли корыта и тазы с водой для обезвреживания зажигательных бомб. Через один дом от нашего фугасная бомба уничтожила 2-х этажный дом, все жильцы погибли.
В 1944 году в нашей семье родилась еще одна сестренка, и нас стало пятеро детей.
9 мая 1945 года в 6 часов утра по радио объявили о безоговорочной капитуляции Германских вооруженных сил. Война закончилась! Эту Победу встречали со слезами на глазах: люди и плакали и смеялись. Этот день, конечно, был не рабочим, и мы поехали на Пушкинскую площадь. Что там было… Люди целовались и плакали, поздравляли военных, качали их на руках и благодарили!
В 1946 году администрация завода направила меня на работу в «Гознак» токарем 4-го разряда, где я отработала 3 года по 12 часов без выходных и отпусков. Приезжала на работу с первым трамваем к 7 утра. До работы добиралась 2 часа, а потом столько же до дома. Трудилась токарем, оператором, контролером. Мы выполняли правительственные заказы, были на военном положении.
В 1948 году меня наградили медалью «За оборону Москвы». Но, к сожалению, позже удостоверение мной было утеряно, а восстановить его оказалось очень сложно.
В 1949 году я вышла замуж. Мужа звали Ян Осипович. Мы познакомились с ним в школе рабочей молодежи в 1948 году. После свадьбы мы жили в небольшой пристройке к дому. Зимой там было так холодно, что вода в ведре замерзала. В 1950 году у нас родилась дочь Валентина. Прожили мы с мужем очень дружно 48,5 лет. В 1997 году, к сожалению, супруг скончался.
После рождения дочери я продолжила повышать свой технический уровень. Перешла на завод низковольтной аппаратуры, где отработала 19 лет контролером аппаратов, мастером, инженером.
В 1968 году мы переехали в Зеленоград – работать за квартиру. На заводе «Микрон» я отработала 18 лет мастером на участке измерения, затем мастером производственного технического обучения.
Работала даже после выхода на пенсию: лаборантом в школе, в Сберкассе, в магазине, в архиве «Микрона». Мой общий трудовой стаж составляет почти полвека – 45 лет.
Я очень люблю людей и всегда им помогала, помогаю и буду помогать. Сейчас состою консультантом в Совете ветеранов. Ранее была председателем Совета ветеранов 10-го микрорайона. Всю жизнь занималась общественной деятельностью, за что мне присвоили звание «Почетный ветеран Москвы», и я этим очень горжусь!
Я хотела бы сказать, что, не смотря на сложное детство, моя жизнь – прекрасна! У меня большая и дружная семья: дочь, 4 внуков и 3 правнуков. Дочь и внуки получили высшее образование. Сейчас дочь уже на пенсии. Она тоже работала на «Микроне». Внуки успешно работают по своим специальностям: учитель, программист, менеджер, инженер-технолог. Все они с уважением и вниманием относятся ко мне. Я – счастливая мама, бабушка и прабабушка! И я благодарна своей стране за то, что она оценила мой труд!
Мы не оставили Москву, каждую минуту веря в Победу
4 декабря в России празднуется геральдическая дата - День разгрома немецко-фашистских войск под Москвой в 1941 году. В следующем году мы будем праздновать 75-ю годовщину Победы под Москвой над фашистами.
Но какими силами, какой ценой получена эта Победа? В октябре 1941 года Государственный комитет обороны СССР (ГКО) ввел в Москве осадное положение. К этому моменту из Москвы уже были эвакуированы различные учреждения, включая Генштаб, и, конечно же, иностранные посольства. Был отдан приказ минировать заводы, мосты и другие, стратегически важные объекты. В это время Гитлер был уверен, что Москва уже покорена. Но он даже не подозревал, как сильно он ошибался…
Несмотря на масштабную эвакуацию, в городе оставались люди. Это были те, кого позже назовут участниками обороны Москвы и работниками тыла. Это те, кто не бросил свой город, а продолжил работать на фабриках и заводах, те, кто, несмотря на осаду, продолжал вносить свой вклад, ценой здоровья и даже жизни в Великую Победу, приближая ее наступление.
Среди тех людей была 23-летняя девушка, Ольга Николаевна Чулакова. Сегодня ей уже 97 лет, она наша с вами соседка-зеленоградка, ветеран Великой Отечественной войны. Награждена медалью «За оборону Москвы». Живет в 12-м микрорайоне района Силино. И вот ее история…
Родилась я 25 мая 1918 года. Сама я сирота – в 10 лет осталась без родителей, без родных. Урожденная Вологодской области. Отец умер, когда мне было 9 месяцев, и мама умерла… Нас раскулачили в 1928 году. Маму сослали на лесосплав. Она там простудилась и умерла. А когда нас раскулачивали, то сказали: «Кто к себе их пустит, и тех раскулачим». Мне было негде жить. В 11 лет я стала врагом народа. Одна женщина взяла меня к себе. У нее была дочка и больше никого, только дед. Она говорит: «Иди ко мне жить. Пусть меня раскулачивают! Вон, пусть деда заберут!» (смеется – прим.ред.). А братья тогда убежали. Когда шли нас раскулачивать ночью, маму соседка предупредила: «Тетя Дуня, пусть ребята убегают». Мама их разбудила, и они что успели схватить в том и убежали.
В Москву меня привезла знакомая женщина – работать нянечкой. Мне тогда было 11 лет…
…Когда меня привезли в Москву, соседи нажаловались, что я не прописана. Жила я тогда на улице Герцена (ныне – Большая Никитская улица – прим.ред.). Милиционер пришел и сказал: «Или прописывайте ее или даем 12 часов, и пусть уезжает, куда хочет». Тогда хозяйка квартиры написала заявление, и я пошла на прием к Надежде Крупской в Дом Союзов в охотном ряду. Хорошая женщина – Крупская. Усадила меня в кресло, по голове меня гладит, а у меня слезы в три ручья, ничего не могу сказать. Я ей рассказала, как нас раскулачили и маму угнали на лесосплав. Она говорит: «Какое же самоуправство! Был бы жив Володя, этого бы не было». Раньше в паспорте писали социальное положение: рабочая, служащая, раскулаченная. Она распорядилась выдать документы с указанием: социальное положение – рабочая. Когда в 16 лет я получила паспорт, там было указано – рабочая. А так, у меня только одна справка была – «дочь кулака».
В 16 лет я пошла работать на производство, на завод имени Ф.Э. Дзержинского. Сняла коечку в Долгопрудном. На заводе работала с эмульсией. Летом нормально, а зимой эмульсия холодная. Руки как у гуся красные. До сих пор их сводит…
Когда началась война, мне было 23 года. Нас отправили рыть противотанковые рвы. Выдали лопаты и отправили на работы. Я тогда жила по Савеловской дороге, в Долгопрудном. Пробыли мы там месяц, потом нас отозвали на фабрику фасовать стрептоцид в пробирки. Мы носили белые халаты, как врачи. Даже с маникюром ходили.
А потом начали делать тару для мин. Котёл кипит с гудроном, а мы заливаем этот гудрон в ящики для мин. А залить его надо ровненько, чтобы мины лежали ровно, не размокали. А ящики сколачивали старики, такие, как я сейчас. Иногда гвозди мимо вбивали, а ты спешишь, некогда рассматривать. Схватишь быстро руками и на гвоздь напарываешься. Правда, нам выдавали фартук резиновый до земли, резиновые сапоги, рукавицы. В этих рукавицах штук десять разольешь, потом в варежках пальцы уже не сгибаются, а норму-то надо выполнить. Снимаешь эти варежки, бросаешь на землю и голыми руками продолжаешь гудрон заливать. И всё время между пальцев были пузыри, гудрон-то горячий. Рядом бочка стояла с водой. Засунешь туда руки, а гудрон потом отрываешь вместе с кожей. Такая страшная работа…
Работали по 12 часов, а после работы на 2 часа лезли на крышу «ловить зажигалки» (зажигательные бомбы - предназначены для вызывания пожаров и разрушения оборудования воздействием высоких температур – прим.ред.). Нам выдавали метровые щипцы, а на крыше стояли ящик с песком и бочка с водой, чтобы их тушить. Но, слава Богу, ни одна к нам не попала. Были и такие, как сосед-техннолог. Ему тогда уже за 35 было и не женатый. Как только тревога, у него якобы проблемы с желудком, закроется в туалете и не выходит. Мы потом уже ему кричали: «Лёва, ладно! Ты сиди. Мы без тебя обойдемся».
У нас во дворе было бомбоубежище. Вот там тоже стояли, дежурили. Дети бегут маленькие, женщины идут, на руках еще несут, а еще по двое за юбки держатся. Всех надо встретить, проводить, потому что темно, свет никакой нельзя. Спускаешь вниз, проходишь первую дверь, потом вторую, за которой уже освещено.
41-й год был очень тяжелый. 12 декабря немцев погнали, и нам уже полегче стало. В 1942 году нас перевели уже на 8-часовой рабочий день и давали выходные. А до этого без выходных работали.
Еще два раза в неделю проводили занятия – подготовка к военной обороне (ПВО). Там я работала инструктором. У меня тогда признали порок сердца: обнаружили при сдаче крови для раненных - мою кровь забраковали. Так вот. Мне надо раньше всех надевать противогаз и костюм, а я не могу из-за больного сердца. Правда, мне потом выдали справку врачи. Первую медицинскую помощь тоже учились оказывать в полевом госпитале. Учились носить на носилках раненных, бинтовать, накладывать шины на перелом. Холодные были, голодные, работали и не болели. Жили в избе-читальне. Спали на столах, на стульях.
В Кашире лес валили, делали завалы, чтобы танки не прошли. Потом нас отозвали в конце декабря 41-го.
Мы работали на страну. А когда война закончилась… Начальник приходит и говорит: «Женщины, кричите «Ура!». Мы переглянулись, думаем, чокнулся. Спрашиваем: «В честь чего?». Он говорит: «Война кончилась!». Кто заплакал, кто не поверил. А у меня вот тоже, брат один погиб - Павел, старший вернулся контуженный. Он потом жил в Смоленске. У всех почти кто-то погиб: у кого муж, у кого сын… Тяжелое время было. В войну так наголодались, мысли были только – было бы что поесть и уголочек свой маленький. Но всегда, каждую минуту мы верили в победу. В Нашу Победу! Всеми силами старались, не покладая рук, только чтобы фашистов выгнать с нашей земли. Если бы заставили работать день и ночь, то работали бы!
После войны я вышла замуж. В Долгопрудном нам с мужем дали квартиру. Потом переехали в Зеленоград в 1965 году. Муж работал в Зеленограде на автобазе вулканизатором, ремонтировал автомобильные камеры. Все делал на совесть: у него очередь, а у сменщика нет никого. Я работала с 1950 по 1965 гг. на 315-м заводе на штамповке. Из металла штамповала хлебницы. Потом перешла на «Элион». План всегда выполняла на 150-200%. А в 1972 году, мне тогда было 54 года, я пошла на инвалидность. Раньше, в Советском Союзе, жили, конечно, бедно, но весело. А сейчас? Живут богато, но закроются в своих квартирах… Бывало, соберемся во дворе. Кто что принесет: кто капусту, кто огурец. Песни пели под гармошку, веселились.
У нас родилась дочь. Она сейчас живет в 1-м микрорайоне. У меня внуки, правнуки. У внучки вот две девочки. Внук живет в Люберцах. Муж Владимир Дмитриевич был фронтовик: ранения в руку и ноги. Один осколок всю жизнь так и бегал по нему, а потом заткнул сосуды. Он последние 6 лет без обеих ног был: из-за осколка ноги отняли. Я на колясочке вывозила его гулять. Супруг скончался в 2001 году.
Жизнь у меня, конечно, нелегкая. На своем веку много чего повидала. Но и людей известных многих видела: и И. Сталина на параде, и М. Горького, и К. Ворошилова. Горького видела, когда еще до войны нянечкой работала и летом нас в деревню возили. Мы купаться пошли, а Горький по берегу мимо шел. Помахал нам. А Ворошилова видела – у него дача рядом с Долгопрудным была. Мы за грибами пошли, а он мимо проехал на рыжем коне.
Не дай Бог повториться такой страшной войне. Сколько не рассказывай, словами это все равно не описать. Так и хочется сказать людям: «Берегите мир!». Все эти богатства, деньги – приходящее, наживное. А мир – это наша жизнь. Не будет мира, не будет и нас.